Молчанием простужены и мысли, и мечты. Копается в копилке бытия старуха-память. Но образы прошедшего, забытые почти, Являются туманными июльскими ночами Скрипящим звуком старых половиц, Мерцанием зарниц…
…Пространство не напомнит о свободе никогда, Покуда клетка времени крепка, и не пустует Событьями, при этом невозможно передать, Что кроется за тайным, посекундным, тихим стуком Хронометра, квантующего дни Периодом одним.
Меняет постоянные небесный часовой, И с ними корректируются время и пространство, Галактики смещаются, и серою совой Туманность между звёздами пытается пробраться… Меняемый невидимой рукой, Период стал – другой!
Однако ослабляются спирали мыслеформ, Закрученные в дальние эн-мерные пределы, И снова уменьшается квантованный простор, Случайному событью покоряясь то и дело. И время – непрерывно, и опять Пора воссоздавать
Другие, переполненные зыбкостью миры, Похожие на призраки, меняющие свойства, Гармонией исполненные только до поры, Пока не поменяется закон мироустройства, И сын опередит отца и мать – В стремленье умирать.
Когда неприводимо бытие к небытию, Пульсирует на тайне отношений их к сознанью Неявное – чему определений не дают, Не в силах отказаться от абстракций мирозданья - То – иррациональное звено, Которым скреплено
Единство ощущения первичной пустоты, Сквозящей из космического хаоса наитий, И знанья, нам знакомого, как клиру монастырь. – Сцепляются звеном причины, следствия, событья. И мыслей отрешённых череда – Им скована всегда!
