ВСЁ ПРОЙДЕТ
На быстрых времени крылах Часы, дни, годы улетают; Едва родятся — исчезают, Теряясь вечности в волнах. Когда бы смертным можно было На всё прошедшее воззреть, Каким уроком бы служило Всё, что успело пролететь.
Где мощный, гордый сей Вриар, Готовый потрясти вселенну? Едва вознес главу надменну, Едва хотел свершить удар, И времени коса мелькнула — Повержен сей ужасный столб! О нем вселенна не вздохнула, С проклятием нисшел во гроб.
Где ты, победоносный Кир? Тебя вселенна трепетала, Заря побед твоих сверкала, Стонал окровавленный мир; Но вдруг — твой меч, сей бич кровавый, Сие страшилище людей, Исчез с твоею вместе славой,— Ты плаваешь в крови своей.
Вчера на утренней заре, Когда лучи ее играли И томны воды позлащали, На двухолмистой кедр горе Величием своим гордился. Направил Аквилон полет — Со стоном сей колосс свалился; Единый миг — и кедра нет.
Когда кровавою косой Неумолима смерть сверкает, Не равно ль всех она сражает? Где тот, кто был велик душой? Где правимы сердца страстями? Открой гробницы — взор найдет Прах, вместе смешанный с костями. В них раб и царь равно гниет.
Что жизнь? — мгновенье, слаба тень. Едва родимся — умираем. Мы жизнь годами исчисляем; Но год пред веком только день. Украсим юность сединами, Чтоб боле жизни дни продлить; Помножим веки мы веками — И всё не можно вечно жить.
Несчастные сыны судьбы, Игралищем страстей родимся: Стонаем, плачем, веселимся, То вдруг цари, то вдруг рабы,— Корабль в пучине, средь волнений,— Парим отважно по валам; И, не страшася грозных прений, Подобны каменным горам.
Но долго ль будет сей полет? Борей в ветрила ударяет — Пловец у брега погибает. Далек ли брег? — но силы нет. Смятенны, слабы, торопливы, Трепеща к пристани идем. Что блеск? Что мысли горделивы? Мечта! — в мечтаниях умрем.
Корона, скипетр и чины От лютой смерти не избавят, Они лишь горестей прибавят, Что мы всем равно созданы. И обладатель грозный мира, И я сойду во гроб равно; Того покроет прах порфира, Мой — холст простой; но всё одно.
В грядущи времена о нас Воспомнят ли когда потомки? Дела велики, славны, громки Слезу исторгнут ли из глаз? Мы зиждем горды обелиски, Мы храмы в память создаем, Но сколь к забвенью смертных близки! Не помнят нас, едва умрем.
Сей час я жив, — чрез час вперед Нить жизни парка прерывает; Так время царства сокрушает И помрачает яркий свет. Где грозны, страшны Рима силы? Где памятник деяний их? Трофеи их побед — могилы; А слава — пролетевший миг.
Где Спарта, Фивы, Вавилон? Где гордая Семирамида? Она исчезла, тех нет вида. Паденье царств — судьбы закон. Мы взор в прошедшее вперяем На славу, блеск их, красоту И, как во тьме густой, встречаем Едва мелькнувшую мечту.
Но я в преданиях живу, И смерть меня не поглощает, — Любимец счастия вещает, Подъемля гордую главу. Изрек — и время улыбнулось, Косы играя лезвием, К любимцу счастия коснулось. Где он? — повержен вечным сном.
В преданиях людей живет Едина только добродетель; Кто блага смертных был содетель, И после смерти тот не мрет. Мелькнут, исчезнут круги звездны, Пременит солнце гордый вид, Миры в волнах потонут бездны; Сократ — не будет век забыт.
<1793>
Источник: http://2 | 
